У нас винтажные песни: три года с «Радио «Мир»
— Наверное, с чувством того, что мы прошли период становления. На сегодняшний момент радио слушают, количество слушателей увеличено. Причем прилично слушают — в общественном транспорте, торговых центрах, магазинах, салонах, в автомобилях. То есть люди раскусили всю прелесть нашей радиостанции, однажды переключившись.
— Какая география вещания радио, где вас можно услышать?
— Нас слышно на сто километров во всех направлениях от Благовещенска.
— То есть даже в Китае можно слушать?
— Китайские передатчики все равно заглушат любую радиостанцию! У нас же есть провальная зона в городе, ты знаешь, где пропадают все практически радиостанции — Калинина — Ленина.
— Какие традиции за эти три года сложились на радио?
— Я придерживаюсь мнения, что надо импровизировать в эфире. Но импровизация хороша, когда она хорошо подготовлена. Для меня очень важно, чтобы не было холостых выходов в эфир, к любому выходу в эфир нужно готовиться. Понимать, зачем ты несешь эту информацию, для кого ты ее несешь. Не просто так пук в эфире.
Кроме того, мы уже второй год работаем с РКЦ, это наши постоянные гости, два раза в месяц стабильно мы с ними по четвергам встречаемся. Они приходят, рассказывают, какие есть проблемы, какие вопросы им задают, на эти вопросы они транслируют ответы. Причем они печатают квитанции для жителей города, на этих квитанциях указано время эфира и какие вопросы будут обсуждаться у нас на радио.
— Какие новые проекты планируете?
— С 15 июня по 4 сентября ввиду того, что дачный сезон открыт и, несмотря на самоизоляцию, все рванули туда, мы запускаем проект «Есть дача — проверь удачу». Люди делают фотографии: вилы, грабли, шашлыки, купальники, бассейны, первая редиска, первый лучок, свежий чесночок. Все это снимают: насекомых, животных, самих себя на грядке рачком-бочком, то есть все варианты деятельности на вашем участке.
— Нужно будет устроить фотосессию огорода?
— Да! Причем, во всех его проявлениях — вплоть до паутин с паучком. Конечно же, будем делать акцент на том, что хотелось бы прикольных снимков. Проект будет долгоиграющий.
— А подарки будут?
— Сертификаты в хороший магазин.
— Это полезный подарок. Кстати, у слушателей, да и вообще аудитории СМИ, всегда есть предубеждение, что призы разбирают по своим.
— Нет, такого нет. Как только мы запускаем розыгрыш, мы ведем таблицу, где отражаем всю информацию по участнику, включая дату розыгрыша, в котором человек принимал участие. То есть мы даже пресекаем возможность для одного человека участвовать каждый день, повторить игру он сможет только недели через две. Хочется, чтобы побеждали разные люди.
В чем заключается еще один плюс радиостанции... У нас работал креатором Стас Ткаченко, творческий парень, уехал в Питер, поет. И на днях присылает письмо: у нас есть хит, не могли бы вы его поставить в эфире? На сегодняшний день они запустили этот хит на двух питерских радиостанциях, и приняли мы. Песня очень хорошая. Мы сделали премьеру этой песни. Теперь эта песня в плейлисте на 106.3 FM. Сомневаюсь, что это могут сделать другие радиостанции.
— То есть музыкальные группы, городские или из области, могут обращаться к вам за ротацией?
— Да, если зацепит, если это будет интересно для нашего эфира, можно всегда разговаривать, договариваться и выпускать ребят. Почему бы и нет. Музыкантов в городе много.
— Часто звонят в редакцию? Что вообще спрашивают люди?
— Почему-то думают, что у нас есть концерт-поздравление, и звонят: «Поставьте песенку такую-то». Люди хотят заказывать, но учитывая то, что мы работаем в несколько ином варианте по наполнению эфира, у нас нет такой процедуры — концерт-поздравление.
— А появится?
— Не планируем.
— Кто вас слушает? Как выглядит ваша аудитория?
— Ну как выглядит... Лет от 33 и туда выше. У нас играют [в конкурсах и розыгрышах] женщины, а слушают мужчины. Олега любят. В его голос влюблено, оказывается, такое количество женщин. Очень приятно, что на нас «сидят» крупные компании, нас слушают «Амурснабсбыт», «Перекресток», «Острова», «Амурская медицинская компания», «Центр кухонь». Может, в силу того, что возраст руководителей 40-50 лет. И все хиты, которые мы включаем, это какая-то ностальгия для них определенная.
— Эти же хиты можно услышать и на других волнах.
— Разница кардинальная. У нас абсолютно по-другому формируется плей-лист, и повторов ты не услышишь в течение местного эфира вообще.
— Как-то спросили у читателей: «Почему вы слушаете «Радио Мир?», а они сказали — винтажные песни. Песни, через которые прошло не одно поколение.
Смеются.<
— Да, ваше радио хвалят за музыку, за то, что плей-лист не повторяется в течение дня, уникальный набор весь день звучит.
— Это от формата зависит. Например, где-то каждые два часа плей-лист должен повторяться.
— Но это ведь ужасно. Если слушаешь радио целый день, находишься, например, где-то в торговом зале и дни напролет слушаешь бесконечный повтор.
— Ну, видишь ли, по среднестатистическим данным в Москве человек слушает радио в среднем 20 минут. Это мы тут сидим в Пырловке. По музыке что можно сказать: у нас эти золотые хиты прошлого, из восьмидесятых в основном. И разбавляем все это новинками. Стараемся следить за тенденциями. У нас получается своеобразный синтез — и те песни хорошие, и эти. Но главный акцент: это должно быть мелодично, чтобы хотелось потанцевать.
— А почему люди слушают такие старые песни? Они ведь еще в 90-х надоели.
— Мы стараемся не использовать в эфире вещи, которые крутятся на других русскоязычных станциях, даже хиты — Аллегровой, «Любэ». Потому что включаешь радио, а там поет «Любэ», какая это радиостанция? «Русское радио», «Дача», «Дорожное»? Мы стараемся, чтобы нас узнавали. И не быть в общей серой массе.
— Как вы понимаете, какая песня нравится аудитории, а какая нет?
— Я работал в школе на дискотеках, я ходил в дискоклуб при доме молодежи, у нас была городская дискотека, я работал в 90-е в лучшей городской студии звукозаписи. И как-то это научилось, чувство оттуда это пришло. Если старые песни у нас звучат в эфире, это те, которые продавались очень хорошо. Я же помню, что хорошо продавалось.
— То есть есть понимание, основанное на большом опыте?
— Ну наверное, если с 83-го года я занимаюсь этим.
— Бывает такое, что сидишь перед микрофоном и ступор настал, не знаешь, что сказать?
— Нет, такого не бывает. Дай бог, чтобы и не было. Потому что я сижу — у меня талмуды целые, я отписываю текст.
— Лучший экспромт, лучшая импровизация — это подготовленная импровизация.
— То есть, несмотря на огромный опыт, нужно готовиться?
— Не боятся только дураки, мне кажется.
— Что происходит за эфиром?
— Сейчас с тобой разговариваю. Ну, надо текст написать. Обычно мы пишем, что будем говорить. Всегда идет подготовка.
— Я танцую. Сидеть с семи утра до часу дня — это каторга. Когда ведешь весь эфир, ты в напряжении, схуднуть можно, реально. Ты отвел час, час закрылся, ты побежал сюда, начинаешь монтировать программу. И ты бегаешь, помнишь, как королева бензоколонки: вот тут отбила, тут пробила, тут деньги взяла, тут заправила. По кругу носимся. Я всегда делаю гимнастику, если музыка клевая. Если суперклевая, я встаю и начинаю танцевать, потому что меня в студии никто не видит. Такое состояние бодряка — оно же передается.
— Кто не годится для работы на радио? Картавые?
— Нет, почему? Картавые — это определенная изюминка. Бывает прикольная картавость. У нас же Логопед (ведущий Александр Логопед, — прим. ред.) работал не на одной радиостанции, но его слушали почему, его картавость не замечали почему? Потому что он умный. Он интересный в эфире, он такие перлы выдавал. Ведущий должен быть интересен. Но голосовые данные играют все-таки немаловажную роль. На радио неприемлемы высокие голоса. «Верещагины» не воспринимаются на ухо. Можно научиться интонационной игре, можно поставить голос, можно опустить голос, но все равно ни в коем случае нельзя, чтобы в эфир выходили высокие тона.
— Я не считаю картавость фишкой. Может быть, я просто уже не в ритме жизни. Должен быть чистый русский язык, никаких речевых дефектов. Как раньше учили дикторскому искусству? Вот первая полоса газеты «Правда», доклад какой-нибудь на съезде — и читай. Хочешь проверить, как ты написал текст, правильно или нет, все косяки его выявить — прочитай его вслух. Это классические вещи. Грамотная речь, знание языка, которое закладывается в школе. Страх еще можно побороть. Но надо иметь базовые основы, культурный багаж и не опускаться в речи до просторечия.
— Что вы испытываете в эфире?
— От маразма до оргазма, как сказал как-то Артур Вафин. Мы не можем в эфире демонстрировать свои эмоции. Плохо или не плохо тебе, но ты должен всегда быть на позитиве. Зачем нести на работу, тем в более в массы, отрицательные эмоции?
— С температурой вел эфир?
— Да, конечно. Я даже вел эфир с севшим голосом, когда вообще нет голоса. Это было на «Эхо». Мы вдвоем вели эфир с Наташей Овсейчук, половину эфира мы с ней как-то отэфирили, она остальное вывезла сама. После эфира я обратился к врачу, и меня положили в больницу. Я потом неделю не разговаривал. И, мне кажется, после этого у меня тембр изменился.
— А суеверия есть?
— Нет.
— Ну да, я прихожу на работу первым, к утреннему эфиру, и стараюсь заходить в здание с правой ноги.
Блиц
Вы умеете внятно говорить с набитым ртом?
Надежда: Да.
Олег: Не знаю.
Радиоведущему нужен музыкальный слух?
Надежда: Нет, не думаю.
Олег: Мне кажется, да.
Вы ведете эфир в маске и перчатках?
Надежда: Нет! Меняется голос, как по телефону через платок.
Олег: Пробовали, когда гости приходили, это очень тяжело.
Сколько слов в минуту вы произносите?
Надежда: …
Олег: Не засекал.
Любимая песня про радио?
Надежда: Фоменко «Про радио».
Олег: Наверное, нет.